Интервью с проректором по научно-богословской работе КДА проф. В.В. Бурегой

07.10.2018

Почати

07.10.2018 - 20:30

Кінець

07.10.2018 - 20:30

Категорії

Публікації
В День учителя сайт Учебного комитета Русской Православной Церкви публикует рассказ проректора Киевской духовной академии по научно-богословской работе профессора Владимира Викторовича Буреги о первых годах его преподавательской деятельности в духовных школах.

 

Первые сложности

 

В 2004 г. я окончил Московскую духовную академию и был оставлен в Академии в качестве преподавателя. Поначалу я преподавал гомилетику. Позже мне поручили преподавание нескольких исторических дисциплин в Академии.

 

Я слыхал рассказы о том, как новоназначенные преподаватели испытывали такой страх перед студентами, что с трудом пересекали порог аудитории. Знаю, что для многих это было серьезной проблемой. Но когда я стал преподавателем МДАиС, со мной ничего подобного не происходило.

 

До поступления в семинарию я окончил исторический факультет педагогического института. Во время учебы в институте я не раз проходил педагогическую практику в школе. Кроме того, когда я учился в семинарии, то параллельно преподавал историю в православной гимназии в Сергиевом Посаде. Так что определенные педагогические навыки у меня уже были. И ко времени, когда я стал преподавателем семинарии, я уже давно преодолел такие вещи, как страх перед аудиторией, робость или неуверенность в себе.

 

Самым сложным для меня поначалу было другое. Семинария и Академия живут одной большой семьей. Все студенты постоянно видятся в столовой, вместе поют в хорах, вместе трудятся на кухне и продовольственных складах. И вот я, который сам еще вчера был студентом и вместе со всеми жевал похлебку в семинарской столовой, вхожу в аудиторию как преподаватель. При этом за партами сидят в том числе и те, с кем я поддерживаю приятельские отношения или даже дружу. И вот теперь мы оказываемся на разных ступенях социальной лестницы. Я уже преподаватель, я читаю лекцию, ставлю оценки…

 

Пока я сам был студентом, я неоднократно видел, как менялись те, кто получал даже совсем незначительную власть. Особенно это было характерно для студентов старших курсов, которых назначали помощниками инспектора (т. е. проректора по воспитательной работе). Вот только что студент вместе со всеми ходил на тяжелые послушания, и вдруг начинает сам назначать на работу своих сокурсников и контролировать их поведение. Далеко не все выдерживали это испытание. Получившие власть, очень часто начинали вести себя надменно, явно превозносясь над своими вчерашними приятелями. Вот этого искушения я старался избежать.

 

Нужно было найти золотую середину в общении со студентами, которые смотрят на меня как на своего недавнего однокашника. С одной стороны, ни в коем случае нельзя горделиво возвышать себя над аудиторией. Но с другой, почти невозможно сохранить прежний характер отношений. Педагогический процесс – это ролевая игра, и роли в ней четко расписаны. Отступление от своей роли угрожает успешности процесса. Моя роль – преподаватель. Я должен читать лекции, проводить опросы и объективно оценивать знания. И особые отношения с кем-то из студентов, не должны влиять на мою объективность.

 

Я думал так: Прежде всего, я должен обеспечить качественное преподавание. Я должен показать, что всерьез отношусь к своему труду и рассчитываю на такую же серьезность в ответ. Кажется, это сработало. Если студент ищет качественных знаний, он всегда оценит усилия педагога, стремящегося ему эти знания дать. Не разрушая своих приятельских отношений, сложившихся еще во время учебы, мне как-то удавалось выстраивать отношения со студентами уже в качестве преподавателя.

 

Не секрет, что авторитет можно завоевывать по-разному. Кто-то милостиво ставит оценки, кто-то во время лекций уделяет время для разговоров «о жизни». Но я полагал (и полагаю), что подлинный авторитет завоевывают только ответственным трудом. Когда студенты видят, что преподаватель «выкладывается», то они отвечают ему взаимностью.

 

Учиться и учить

 

Была и еще одна проблема, увы, типичная для духовных школ. О ней с сожалением писали профессора духовных академий еще в XIX в. Обычно молодым выпускникам Академий дают преподавать не те предметы, к которым они чувствуют внутреннее расположение или в которых они показали особые успехи в годы учебы. Молодым преподавателям поручают преподавать те предметы, которые в данный момент вакантны.

 

Именно так мне досталась гомилетика. Это был единственный свободный предмет на момент моего выпуска из Академии. Я любил произносить проповеди в Академическом храме. Тщательно к ним готовился. Помню, однажды меня даже назначили проповедником в день памяти преподобного Сергия. Тем не менее, гомилетику как науку я почти совсем не изучал.

 

Гомилетика не относилась к престижным дисциплинам. Честно говоря, за годы учебы в семинарии я не увидел преподавателей гомилетики, которые бы хорошо знали и любили свой предмет. Да и история моего назначения на этот предмет лишь подтверждает, что на эту дисциплину нередко назначали людей, которым просто не могли найти другого предмета. Обычно такое назначение рассматривали как временное, и как только появлялась возможность, переходили на преподавание других (более престижных) дисциплин. Понятно, что и качество преподавания получалось соответствующим.

 

Я был дипломированным историком. Кандидатскую диссертацию написал по кафедре Истории Поместных Православных Церквей. А стал поначалу преподавателем гомилетики… Я не питал никаких иллюзий по поводу своих знаний. Я не знал гомилетики. Я даже не представлял, какие книги можно взять за основу для подготовки своего курса.

 

Сначала я преподавал гомилетику на 4-м курсе семинарии и на I курсе Академии (на церковно-практическом отделении). В семинарии на 4-м курсе гомилетика предполагала изучение истории русской проповеди, а программа I курса Академии просто отсутствовала. Тогда специализация была только что внедрена в Академии. И по ряду дисциплин устоявшихся программ просто не существовало. Если с историей русской проповеди было как-то проще, то для Академии программу пришлось создавать с нуля.

 

В декабре 2004 г., когда я закончил первый семестр своей преподавательской деятельности, игумен Тихон (Зайцев, ныне уже архиепископ), преподававший тогда гомилетику в 3-м классе семинарии, был назначен членом Русской Духовной миссии в Иерусалиме и уехал в Святую Землю. В результате посреди учебного года мне поручили преподавание гомилетики и в 3-м классе семинарии. То есть, вся гомилетика и в семинарии, и в Академии свалилась на мои плечи…

 

Фактически я сам изучал гомилетику вместе со своими студентами. С одной стороны, думаю, мои студенты от этого пострадали. Я не мог изложить им четкий и ясный курс своей дисциплины. Ведь я создавал этот курс в процессе преподавания. Но, с другой, для меня (а быть может и для них) это было увлекательное занятие. Я читал литературу по теории, практике и истории проповеди, пытался формировать собственный взгляд на гомилетику, делился этим со студентами. Я и по сей день помню свои впечатления от чтения «Живого слова» архиепископа Амвросия (Ключарева), «Церковного красноречия» В. Ф. Певницкого или «По вопросам гомилетики» М. М. Тареева. Мои тогдашние занятия не прошли даром. Я полюбил гомилетику. Все последующие годы я неоднократно обращался к вопросам теории проповеди, публиковал на эту тему статьи, выступал на конференциях с докладами на темы, связанные с гомилетикой. А в 2016-2018 гг. даже принял участие в создании нового учебника по гомилетике.

 

Поэтому хочу сразу призвать своих коллег, получивших для преподавания не тот предмет, о котором они мечтали: не отчаивайтесь! Не бывает неинтересных предметов. Постарайтесь углубить свои знания и поделиться своими открытиями со студентами. Никогда эти усилия не останутся тщетными. И студенты, и Вы сами получите от этого пользу.

 

Образцы для подражания

 

Расскажу и еще об одном своем чисто «педагогическом» впечатлении. Когда я поступил в семинарию, то мне бросилось в глаза, что многие из наших преподавателей совершенно не владели педагогической техникой. Это и неудивительно, поскольку мало кто из них имел педагогическое образование. В то время в семинарии педагогику не изучали. Лишь через пару лет после моего поступления в семинарию в учебный план был введен элементарный курс педагогики. Но, конечно, говорить о полноценном педагогическом образовании в семинарии не приходится.

 

В институте я получил специальность «История и методика воспитательной работы». Мы изучали много специальных педагогических дисциплин. Потому я довольно остро переживал нехватку педагогической квалификации у многих наших преподавателей.

 

На этом фоне среди преподавателей сильно выделялись те, кто имел светское гуманитарное образование. Конечно, особо яркими были профессора, окончившие МГУ: протоиерей Максим Козлов, протоиерей Владислав Цыпин, протоирей Валентин Асмус, А. К. Светозарский, В. М. Кириллин, А. А. Волков, Н. К. Гаврюшин. Были, конечно, и самородки, как профессор А. И. Осипов. Он нигде не учился кроме МДАиС, но является талантливым, можно сказать прирожденным лектором.

 

Когда я сам стал преподавателем семинарии, то как на образец ориентировался, прежде всего, на перечисленных профессоров. В них было глубокое уважение к студенту, подлинный профессионализм, виртуозное знание своего предмета. Помню, мы воспринимали Сан Саныча Волкова как эталон профессора. Он был для нас носителем подлинной университетской культуры, к которой нам хотелось приобщиться.

 

Кажется, Дейл Карнеги писал, что для успешности лекции лектор должен знать хотя бы в десять раз больше, чем собирается рассказать в аудитории. Это означает, что слово настоящего преподавателя должно опираться на огромную базу знаний и опыта. Во многих наших профессорах я чувствовал эту фундаментальность, и когда сам стал преподавателем, то тоже к этому стремился: старался много читать, следить за книжными новинками, постоянно совершенствовать свои лекции.

 

Особо глубокое впечатление во время учебы в семинарии на меня произвел профессор Владимир Дмитриевич Юдин, который преподавал историю и просто влюблял студентов в свой предмет. Он окончил исторический факультет Нижегородского университета, так что тоже имел фундаментальное светское образование. На момент моего поступления в семинарию он работал здесь преподавателем уже седьмой год. За это время у него, конечно, сложилась концепция курса, были подготовлены прекрасные лекции. При этом он часто входил в аудиторию с какой-то недавно вышедшей книгой и с упоением рассказывал, как много нового для себя он из нее извлек. Помню, именно в те годы выходил русский перевод «Истории России» Георгия Вернадского. Юдин в течение нескольких месяцев ходил по Лавре с третьим томом этой «Истории», который был посвящен монгольскому периоду. Эта книга была буквально испещрена его подчеркиваниями и заметками на полях. На лекциях он увлеченно рассказывал нам о взглядах Вернадского. В то время Владимиру Дмитриевичу уже исполнилось 60 лет, а он сохранял невероятную бодрость духа и открытость ко всему новому. За это мы его и любили.

 

Для меня это был очень важный ориентир. Педагог в высшей школе не имеет права останавливаться на достигнутом. Он обязан постоянно следить за развитием своей науки, читать новые книги, вносить коррективы в свой курс. Порой это бывает психологически непросто. Гораздо легче читать из года в год одни и те же лекции. Но студенты сразу чувствуют, когда для профессора преподавание превращается в рутину. Это моментально сказывается и на интересе студентов к предмету, и на качестве знаний.

*  *  *

Педагогический труд крайне нелегок, но при этом он несет в себе и особое наслаждение. Я раньше удивлялся, когда видел старых профессоров, которые могли спокойно уйти на пенсию и жить в тишине и довольстве, но при этом предпочитали быть в аудитории и общаться со студентами. Теперь я их понимаю. Если любишь свое дело, если по-настоящему чувствуешь неповторимый вкус педагогического труда, то от этого сложно отказаться. Ничто не может заменить пытливых студенческих глаз, умных и неожиданных вопросов, особой юношеской открытости к новому и неизвестному.

 

Наверное, входя в аудиторию, мы – преподаватели – становимся моложе. И в этом сокрыта невыразимая притягательность труда учителя, которая с лихвой искупает все те трудности, которых полон путь педагога.

 

Пресс-служба КДА, сайт Учебного комитета Русской Православной Церкви, фото Православная жизнь

1082

ДОДАТКОВІ ДОКУМЕНТИ