Вопрос о признании рукоположений, совершенных в раскольнических сообществах: богословские, канонические и исторические аспекты (+ВІДЕО)

Епископ Сильвестр (Стойчев)

Вопрос о признании рукоположений,

совершенных в раскольнических сообществах:

богословские, канонические и исторические аспекты

Вопрос о процедуре принятия в общение с Православной Церковью лиц, получивших рукоположения в раскольнических сообществах, приобрел сегодня особую остроту в связи с действиями Константинопольского патриарха в Украине. Напомню, что 11 октября 2018 г. Священный Синод Константинопольского патриархата принял в общение находившихся в расколе Филарета (Денисенко) и Макария (Малетича). Кроме того, были приняты в общение без повторных рукоположений все клирики УПЦ КП и УАПЦ. В решении Синода пояснялось, что все указанные лица принимаются в сущем сане по той причине, что они оказались в расколе «не по догматическим причинам». Позже, сам патриарх Варфоломей пояснял, что Синод Константинопольского патриархата признал епископское достоинство Филарета (Денисенко) и Макария (Малетича), «но не их ранг». То есть, лица, пребывавшие в расколе, были приняты в общение с признанием их иерархических степеней, но без признания их титулов и должностей.

Решение Константинопольского патриархата о признании задним числом всех хиротоний, совершенных в украинских раскольнических сообществах, вызвало весьма неоднозначную реакцию со стороны Поместных Православных Церквей. Например, Предстоятель Албанской Православной Церкви архиепископ Анастасий в своих письмах к патриарху Варфоломею прямо заявил, что все хиротонии, совершенные в расколе, являются недействительными. Потому он негативно оценил принятие в общение лиц, рукоположенных в расколе, без совершения над ними законных хиротоний.

Следует пояснить, что Константинопольский патриархат принял в общение украинских раскольников не только без совершения над ними канонических хиротоний, но даже без их покаяния и вообще без какого-либо церковного богослужебного чина. Возникает закономерный вопрос: насколько такое решение соответствует канонической традиции Православной Церкви? В этом докладе мы обратим внимание на некоторые примеры из истории Древней Церкви, которые связаны с принятием в общение лиц, получивших хиротонии в раскольнических сообществах.

Прежде всего, укажем на то, что 68-е правило Святых Апостолов запрещает совершать над диаконом, пресвитером или епископом второе рукоположение, кроме тех случаев, когда «достоверно известно будет, что от еретиков имеет рукоположение». И далее устанавливается общая норма: «Ибо невозможно, чтобы принявшие крещение или рукоположение от еретиков тем самым становились верными или клириками». Епископ Никодим (Милаш) так резюмирует принцип, установленный в этом правиле: «Безусловно воспрещено повторять над кем-либо рукоположение в одну и ту же иерархическую степень, если первое рукоположение было правильным». Исключение составляют хиротонии, совершенные в сообществах, отделившихся от Церкви. При этом, как показывает история, в случае с каждым конкретным сообществом, отпавшим от церковного единства, решение принималось отдельно. Потому, по выражению епископа Никодима, Церковь, принимая в общение членов отделившихся от нее сообществ, подвергает «своему обсуждению» законность священства в этих сообществах.

Яркие примеры такого «обсуждения» мы видим уже в истории Первого Вселенского Собора. Отцы Собора рассматривали вопрос о приеме в Церковь двух отделившихся от нее сообществ: новациан (в канонах они названы кафарами или чистыми) и египетских мелитиан (последователей епископа Мелития).

Новацианам посвящено 8-е правило Собора. Здесь сказано, что новациане, присоединяющиеся к Церкви, должны, во-первых, «Но прежде всего они должны письменно исповедать, что согласны с догматами Кафолической и Апостольской Церкви». Т.е., прежде всего, они должны письменно засвидетельствовать, что раскаиваются и отрекаются от своих заблуждений. И далее канон гласит: «по возложении на них рук, пребывают они в клире» (греч. ὥστε χειροθετουμένους αὐτοὺς, μένειν οὕτως ἐν τῷ κλήρῳ). Однако, сопричтение таких лиц к клиру имеет некоторые ограничения. Правило указывает, что в тех местностях (городах или селах), где кроме выходцев из новациан нет иных клириков, они могут оставаться в своих прежних церковных должностях. Однако там, где есть «епископ Кафолической Церкви» (т.е. законный канонический епископ), там он должен сохранить свою власть. И именно местный епископ должен принять решение о том, в каком качестве здесь могут служить бывшие клирики новациан. В таких епархиях бывшие новациане могли становиться либо хор-епископами, либо пресвитерами, ибо в одном городе не может быть двух правящих епископов.

Важным дополнением к 8-му правилу Первого Вселенского Собора служат и суждения отцов Собора о приёме в Церковь мелитиан.

Мелитианский раскол появился в Александрийской Церкви около 306 г. Он был связан с тем, что в ходе гонений на христиан в Египте образовалась большáя группа падших христиан. Это были те, кто отрекся от веры, чтобы спасти свою жизнь. Инициатором раскола был епископ Мелитий (греч. Μελίτιος), занимавший Ликопольскую кафедру и считавшийся вторым иерархом после Александрийского епископа. Если св. Петр Александрийский выступал за снисходительное отношение к павшим и допускал их возвращение в Церковь через покаяние, то Мелитий отстаивал более жесткую позицию. Это привело к разрыву отношений между епископами Петром и Мелитием. Мелитий стал рукополагать в епископы своих сторонников, настаивая на самостоятельности Ликопольской кафедры от Александрийского престола. Так фактически оформился раскол, а в Египте появилась параллельная иерархия. При этом между Кафолической Церковью и мелитианами не было догматических различий. Конфликт имел исключительно дисциплинарный характер. При этом Мелитий вел себя довольно жестко, противопоставляя своих сторонников иерархам Кафолической Церкви.

Принятое на Первом Вселенском Соборе решение о епископе Мелитие и его последователях было изложено не в канонах Собора, а в его послании к Александрийской Церкви. Этот документ в полном объеме сохранился в составе «Церковной истории» Сократа Схоластика. В послании указывается, что сам Мелитий принимается в общение с Церковью в сане епископа, однако он «отнюдь не имеет права ни рукополагать, ни избирать, и по этому поводу не должен являться ни в селении, ни в городе, а только сохраняет одно имя своего достоинства». Что же касается рукоположенных им клириков, то они должны быть «утверждены таинственным рукоположением» (греч. μυστικωτέρᾳ χειροτονίᾳ βεβαιωθέντας) и лишь после этого принимаются в общение. Однако, как и в случае с новацианами, клирики, возвращающиеся из мелитианского раскола, «в достоинстве и служении должны занимать непременно второе место после всех лиц, которые поставлены в каждом приходе и Церкви и избраны почтеннейшим сослужителем нашим Александром». Бывшие раскольники «не имеют права ни избирать того, кто им нравится, ни предлагать имена, ни делать что-либо без согласия епископа кафолической Церкви». Лишь в случае вакантности какой-либо кафедры бывшие мелитиане могут быть избраны и утверждены Александрийским епископом. Однако, это не распространяется на самого Мелития. Поскольку он человек «безрассудного и упорного нрава» и может еще «произвести те же самые беспорядки», то он более не может иметь никакой церковной власти.

Здесь мы видим тот же подход, который зафиксирован в 8-м каноне Никейского Собора. В церковное общение мелитиане принимаются через особый обряд, предполагающий возложение рук. После принятия бывшие мелитианские клирики ограничиваются в правах. Они в обязательном порядке подчиняются каноническим епископам, и лишь в будущем могут быть избраны на вакантные кафедры с обязательным утверждением такого избрания предстоятелем Александрийской Церкви. При этом, сам Мелитий, которого отцы Собора характеризуют как человека упорного, не может быть более допущен к управлению епархией. Однако за ним лично сохранено епископское достоинство. Пользуясь современной терминологией, можно сказать, что Мелитий был принят в общение как епископ на покое, лишенный духовной власти и всех церковных должностей.

Хотя общий смысл 8-го правила Первого Вселенского Собора и постановления относительно мелитиан понятен, всё же из цитированных текстов не вполне ясно, что следует понимать под «возложением рук» (или даже «таинственным возложением рук»), о котором говорят отцы Собора? В разное время высказывались разные толкования этого выражения. Под ним могли понимать либо совершение повторной хиротонии, либо особое благословение в знак примирения с Церковью, либо таинство покаяния (предполагающее чтение молитвы с возложением рук). В частности, в западной традиции в Средние века это выражение понимали как требование совершать новую хиротонию. Именно такое толкование содержится в Декрете Грациана. Архиеп. Феофил Александрийский видит в этом выражении хиротонию (об этом говорит его 12-е правило).

На Востоке наиболее авторитетным толкованием 8-го правила Никейского Собора считается суждение Константинопольского патриарха Тарасия. Во время работы Седьмого Вселенского Собора обсуждался вопрос о порядке принятия в Церковь иконоборцев. В связи с этим отцами Собора было зачитано 8-е правило Первого Вселенского Собора. Патриарх Тарасий тогда пояснял, что упомянутое в этом каноне возложение рук следует понимать только как благословение (греч. εὐλογία), а не как рукоположение (греч. χειροτονία). Позже такого же мнения придерживался преп. Никодим Святогорец, а также еп. Никодим (Милаш). А известный канонист архиепископ Петр (Люлье) все же считает, что толкование патриарха Тарасия «теоретически представляется возможным, но, тем не менее, такое понимание сопряжено со значительными трудностями».

Однако, не вызывает сомнений, что принятие лиц, получивших рукоположение в расколе, обязательно предполагало совершение некоторого литургического обряда. Так, митр. Василий Смирнский в своей книге о порядке принятия клириков из раскола говорит, что мелитиане, которых принимали в церковное общение, получали «подтверждение в своих священных степенях через молитву с хиротесией». При этом митр. Василий указывает, что принятие и мелитиан, и новациан совершалось по одинаковой процедуре.

Однако, следует отметить, что если в 8-м каноне Первого Вселенского Собора, действительно, говорится о «хиротесии» (греч. χειροθεσία), которую нужно совершать над кафарами (новацианами), то в письме в Александрию употреблено слово «хиротония» (греч. χειροτονία) с подчеркиванием, что речь идет о «таинственном рукоположении». Это различие в терминологии также породило дискуссию среди исследователей. Так, французский теолог Эмиль Аманн писал, что, с одной стороны, новое «таинственное возложение рук», скорее всего, не было тождественно хиротонии. При этом вполне очевидно, что отцы Никейского Собора считали хиротонии, совершенные в расколе «неправильными», а значит требующими «исправления». Потому и был установлен некий обряд, включавший возложение рук с молитвой. Тем самым снимались возможные претензии к законности первоначальной хиротонии, полученной в расколе. Тем не менее, Эмиль Аманн признает, что точное значение этого обряда остается «неясным для современного теолога».

В свою очередь, бельгийский исследователь Ханс Хаубен настаивает на том, что по отношению к мелитианам Собор проявил большую строгость, чем к новацианам. Хаубен полагает, что под «таинственным возложением рук» в письме отцов Собора понималась новая полноценная хиротония. Потому греческое слово «таинственным» (μυστικωτέρᾳ) Хаубен предлагает понимать здесь как «сакраментальным». Тогда всю употреблённую в письме фразу следует понимать как указание на перерукоположение. При этом, в отношении тех, кто был рукоположен в Кафолической Церкви и затем уклонился в раскол, хиротонии не повторялись (как это видно из постановлений относительно самого Мелития). Однако, и эти клирики в случае возвращения в Кафолическую Церковь подвергались таким же ограничениям, как и рукоположенные в расколе.

Точку зрения Хаубена разделяет и современный греческий специалист в области канонического права профессор Спирос Троянос. Он полагает, что повторение хиротоний над лицами, рукоположенными в отделившихся от Церкви сообществах, считалось в то время нормой. А отступления от этой нормы (например, в случае новациан) понимались как икономия, обусловленная особыми обстоятельствами. По отношению же к мелитианам такого снисхождения не было проявлено, и их клирики проходили через процедуру перерукоположения.

К сожалению, примирение мелитиан с Кафолической Церковью оказалось непрочным. После смерти св. Александра Александрийского и избрания на Александрийский престол св. Афанасия (328 г.) конфликт возобновился. Но к концу IV в. раскол мелитиан, всё же, практически прекратился, хотя отдельные упоминания о мелитианах встречаются в источниках вплоть до VIII в.

Приведенные исторические примеры позволяют сделать несколько выводов принципиального характера.

Несмотря на то, что в разное время и в разных Поместных Церквах можно видеть особое отношение к различным сообществам, отделившимся от Церкви, всё же можно выделить и некоторые общие принципы, выработанные Церковью в IV-V вв.

Прежде всего, клирики, находящиеся в расколе, должны были принести покаяние и отречься от своих заблуждений. При чем желательным считалось официальное письменное отречение. После этого они могли быть приняты в общение через совершение специального обряда, содержание которого остается предметом дискуссии. Вполне очевидно, что этот обряд предполагал возложение рук с молитвой на принимаемого в Церковь клирика. Тем самым получала «исправление» его хиротония, совершённая в расколе. В противном случае (то есть принятие раскольнических клириков без какого-либо священнодействия), приводит к заключению, что может рукоположить кто угодно, кого угодно, где угодно, и Кафолическая Церковь обязана эти «хиротонии» признать как действительные.

После принятия в Кафолическую Церковь клирики, приходящие из отделившихся сообществ, ограничивались в правах. Это проявлялось в том, что они, прежде всего, однозначно подчинялись законной иерархии. Именно законные епископы, не отпадавшие в раскол, должны были, исходя из местных условий, принимать решение о характере дальнейшего церковного служения бывших раскольников. Если в той местности, где в общение с Церковью принимался бывший раскольничий епископ, уже был законный иерарх Кафолической Церкви, то бывший раскольник мог нести служение лишь как хор-епископ (т.е. епископ-помощник). В будущем такие клирики могли быть избраны на епископские кафедры, но такое избрание обязательно должно было получить утверждение со стороны законного Предстоятеля Поместной Церкви. При этом сами бывшие раскольники до голосования не допускались.

К инициаторам же расколов обычно относились с большей строгостью, чем к их последователям. Так, Мелитий, хотя и был принят в общение как епископ, но при этом был лишен всех званий и должностей и в будущем уже не мог быть правящим епископом.

Если в истории допускались какие-то послабления по отношению к клирикам, принимаемым из раскольничьих сообществ, то это понималось именно как снисхождение (икономия, т.е. отступление от строгости канона) и обуславливалось особыми причинами.

Таковы общие принципы отношения Православной Церкви к рукоположениям, совершенным в расколе.

Если теперь посмотреть на ту процедуру, по которой в 2018 г. Константинопольский патриархат принял в общение украинских раскольников, то нетрудно заметить грубое игнорирование практически всех перечисленных принципов. По нашему глубокому убеждению, Константинопольский патриарх вообще не имел права рассматривать дело о Филарете (Денисенко), Макарии (Малетиче) и их последователях. Но даже если оставить за рамками обсуждения вопрос о законности самого этого деяния, то возникает немало и других очевидных вопросов.

Как справедливо указал в своих письмах Албанский архиепископ Анастасий, в обнародованных документах Константинопольского патриархата нет ни слова о том, что украинские раскольники принесли покаяние и признали свои ошибки и заблуждения. Ни в одном публичном высказывании Филарета (Денисенко), Макария (Малетича) или других представителей УПЦ КП и УАПЦ мы не видим покаяния перед Церковью в грехе раскола. Во-вторых, принятие указанных лиц в церковное общение и восстановление задним числом в священных степенях всех, кто был рукоположен в расколе, было совершено в административном порядке, т.е. через принятие Синодального решения. Никаких богослужебных обрядов над бывшими раскольниками не совершалось. Не было ни возложений рук, ни чтения особых молитв, ни каких-либо иных литургических действий. Это также явно не соответствует практике, зафиксированной в документах Первого Вселенского Собора.

Архиепископ Албанский Анастасий в своих известных письмах Патриарху Варфоломею высказывает искреннее недоумение: «Как хиротонии, совершенные состоявшим под отлучением и анафемой господином Филаретом, задним числом, без канонической хиротонии приобрели во Святом Духе законность и подлинную печать апостольского преемства?». Владыка Анастасий напоминает аксиому православной экклесиологии: «Рукополагающий каноническим образом епископ действует не своей собственной силой, но от имени Церкви — единственной носительницы благодати Божией». Исходя из этого, он задается риторическим вопросом: «А делает ли восстановление Филарета в каноническом чине автоматически законными совершенные им хиротонии?» и квалифицирует эти действия Филарета (Денисенко) не иначе хулу на Святого Духа. И, следовательно, все совершенные им «хиротонии» лишенными благодатного освящения. Таким образом, с учетом того, что Патриарх Варфоломей полностью проигнорировал канонические предписания Древней Церкви в отношении «хиротоний», совершенных в обществах, отделившихся от Церкви, считаем, что вопрос о «хиротониях» иерархов и клириков ПЦУ должен быть решен однозначно: это недействительные хиротонии, а ПЦУ и далее пребывает в расколе.

Еще одно вопиющее отступление от принципов уврачевания расколов – это фактическое игнорирование Константинопольским патриархатом законной церковной иерархии, несущей служение на территории Украины. В древности клирики, принимаемые из раскола, ограничивались в правах и обязательно ставились в жесткое подчинение каноническим иерархам. Возврат раскольников к полноценному церковному служению был возможен лишь после испытания искренности их намерений и только по решению канонических епископов, не уклонявшихся в раскол.

В Украине же принятые из раскола клирики не были повергнуты Константинопольским патриархом никаким ограничениям. Если, например, по отношению к бывшим мелитианам Первый Вселенский Собор принял однозначное решение, что они «не имеют права ни избирать того, кто им нравится, ни предлагать имена, ни делать что-либо без согласия епископа Кафолической Церкви», то в Украине именно те, кто получил посвящения в расколе, провели 15 декабря 2018 г. так называемый «Объединительный собор», на котором заявили о создании новой церковной структуры и об избрании её «предстоятеля». Ни о каком подчинении клириков, возвращающихся из раскола, местным каноническим иерархам не было и речи.

Фактически решения Константинопольского патриархата 2018-2019 гг. наделяют принятых из раскола лиц полными правами церковного управления. При этом, как заявил патриарх Варфоломей в октябре 2020 г., с точки зрения Константинопольского патриархата иерархи Украинской Православной Церкви, которые не уклонялись в раскол и сохраняли верность Кафолической Церкви, в январе 2019 г. после издания Томоса вдруг превратились в «титулярных епископов» и должны теперь признать над собой власть тех, кто в течение нескольких десятилетий пребывал вне общения с Церковью.

Все эти явные отступления от практики Древней Церкви привели к тому, что церковный раскол в Украине не был уврачеван, а лишь получил новый импульс. Результатом уврачевания раскола должно стать примирение православных верующих в Украине. Однако, действия Константинопольского патриарха привели к противоположному результату. Вмешательство патриарха Варфоломея в украинские церковные дела нарушило и без того хрупкий конфессиональный баланс в Украине и спровоцировало новую волну насилия на религиозной почве. В 2019 г. мы были свидетелями силовых захватов храмов и незаконных перерегистраций религиозных общин. Всё это едва ли можно назвать «примирением».

Более того, крайнее снисхождение, проявленное Константинопольским патриархатом по отношению к раскольникам, привело к тому, что даже внутри новосозданной ПЦУ уже в первые месяцы её существования произошел новый раскол. Филарет (Денисенко), как известно, заявил, что продолжает считать себя «патриархом» и претендует на главенствующее место в ПЦУ. Он фактически возобновил деятельность самораспустившегося «Киевского патриархата», продолжая совершать епископские хиротонии, которые теперь не признаются уже и в ПЦУ. Последнее обстоятельство лишний раз доказывает, что принятие в общение виновников церковных расколов, которые долгие годы провели не просто вне Церкви, но и в активной борьбе против канонической Церкви, требует особой мудрости и ответственности. Непродуманные решения, игнорирующие каноническую традицию Церкви, приводят не к церковному миру, а лишь к углублению раскола.

К сожалению, сегодня семья Поместных Православных Церквей пребывает в тяжелом кризисе. Действия Константинопольского патриархата в Украине поставили на грань раскола всё Мировое Православие. Преодоление этого кризиса возможно только при условии строгого соблюдения тех канонических принципов, которые были выработаны многовековым опытом Православной Церкви.